Ученик мясника - Страница 79

— Не пытайся продавать себя здесь, дорогая. — Официантка слегка наклонила голову и добавила: — Отряд по борьбе с проституцией.

Это было сделано так незаметно, что Элизабет сначала не поняла, в чем дело. Только потом до нее дошло. Конечно. Единственными женщинами, которых она встретила в казино, была группка из четырех матрон в брючных костюмах, которые хихикали как школьницы. Наверное, последний раз вместе так поздно они проводили время именно в таком возрасте.

— Спасибо, — ответила Элизабет, и официантка удалилась.

Часы показывали половину четвертого. Может, в другой день Элизабет отнеслась бы к этому иначе, но сейчас она чувствовала, словно получила пощечину. Может, дело в ее одежде? Ей захотелось объяснить всем, что они ошиблись. Неужели о ней могут так подумать? Но в голове вертелась только одна фраза: «Нет, вы не правы. У меня хорошие оценки, и работаю я старательно».

В этой мысли был какой-то подтекст, который вывел ее из оцепенения. Что же ее так озадачило? Оценки. Упорная работа. Нужно делать то, что тебе говорят. Она примерная девочка. Всегда такая примерная. Колледж. Гуманитарное образование. Школа бизнеса. Работа в правительственном учреждении. Никаких ошибок, неослабевающая внимательность, никаких отклонений от выбранного пути — и ты на вершине. А внизу, прямо под тобой, — мрак, и нельзя понять, что он таит. Нечто ужасное. Все в этом мраке ужасно. Каждый шаг поднимает вверх, словно карабкаешься по лестнице, спасаясь от наводнения. Чем выше заберешься, тем дальше уйдешь от того, что внизу. От унизительного положения.

Официантка принесла заказ. Сандвич оказался таким толстым, что она чуть не свернула челюсть, пытаясь откусить кусок. Но Элизабет решила, что наплевать. И на лишние калории наплевать тоже. Плохая девочка. Она улыбнулась. Так что же? Сегодня я неудачница. Толстая неудачница. Похожая на проститутку.

И ей сразу стало легче. Через пару часов должен появиться Брэйер, и начнется новый день. И Палермо все-таки кое-что рассказал. Она поест, а потом поднимется к себе и все запишет, чтобы к приезду Брэйера отчет был готов. И еще остается Эдгар Филдстоун. Не может же он скрываться вечно.

Элизабет услышала за спиной голос. Обернувшись, она узнала одного из мужчин, что сидели за соседним столиком. Он наклонился, играя улыбкой на розовом лице. Жесткий воротничок туго охватывал плотную шею.

— Не хотите присоединиться к нам за десертом?

Элизабет, продолжая жевать, покачала головой.

Мужчина улыбнулся еще шире. Его мелкие зубы были похожи на нитку жемчуга.

— Да будет вам! Я угощаю.

Элизабет проглотила кусок и ответила:

— Заткнись и убирайся отсюда. Я думаю.

Он нагнулся над телом Филдстоуна и подложил под голову полотенце. Крови, в общем-то, вытекло не много. Когда тело остынет, кровь остановится. А пока у него масса дел.

В портфеле оказалось именно то, о чем говорил Филдстоун. Никогда еще не видел он столько денег. Как он сказал? Четыре миллиона. Должно быть, вся сумма в тысячедолларовых банкнотах. Так что, возможно, Филдстоун и не собирался бежать. Едва ли он мог рассчитывать, что купюры не засекут, как только он начнет их тратить. Если только организация Балы не отмоет деньги. Так какого же черта Филдстоун делал здесь? Ладно, примем его слова на веру. Филдстоун хотел заплатить Балаконтано и исчезнуть, прибрав себе чековую книжку Орлова как залог того, что Бала оставит его в покое. Это означает, что бухгалтерские книги в ФГЭ в идеальном состоянии, если к ним не найдется ключ. Но найти его было практически невозможно. Какая польза от этого Филдстоуну? Дурак. Балаконтано и так помог бы ему исчезнуть.

Он быстро обыскал дом. Совершенно очевидно, что Филдстоун ничего не трогал в других комнатах. Должно быть, действительно хорошо знал Орлова. Конечно, Филдстоуну не хватило ума найти то, что нужно, не зная, где искать. И он был достаточно глуп, решив, что сумеет шантажировать Карла Балу.

Вернувшись к телу, он обшарил карманы. Ключей не было. Это его озадачило. Филдстоун или где-то взял такси, или пришел пешком. Аэропорт? А главное, он не собирался возвращаться домой, не остановился в отеле — никаких ключей вообще. Филдстоун был настолько запуган, что скрывался ото всех.

Работы предстоит еще много, так что надо поторапливаться. И никаких ошибок, чтобы не пришлось потом возвращаться сюда и исправлять их. Нужно успеть сделать все до рассвета. Часы показывали половину четвертого. В его распоряжении еще два с лишним спокойных часа до того момента, когда нормальные люди начнут вставать. Он вышел на улицу и подогнал свою машину поближе к дому Орлова, не включая фар.

Вернувшись, он огляделся в поисках чего-нибудь подходящего. Кресло у письменного стола вполне годится, тем более что оно на колесиках. Он нагнулся, подхватил Филдстоуна под мышки и втащил в кресло. Потом прошел в ванную и взял еще два больших полотенца из бельевого шкафа. Что бы там полиция ни делала, но пересчитывать полотенца никто не будет. В этом он был уверен. Одним полотенцем он обернул верхнюю часть туловища, другое — бросил на колени. Потом покатил кресло через весь дом к выходу. На пороге пришлось взвалить труп на плечи. Пошатываясь под тяжестью, он дотащил его до машины и свалил в багажник. Полотенца должны были впитывать кровь.

Катя кресло обратно в кабинет, он старался разгладить ногами следы колесиков на ковре. Осмотревшись и убедившись, что все стоит на своих местах, он положил бумажник в портфель и покинул дом. Но по дороге ему пришла в голову мысль поинтересоваться, как же проник внутрь Филдстоун. Ведь ключей у него не было. Он тщательно осмотрел все окна и нашел — в спальне для гостей. Филдстоун был очень осторожен. Никаких следов на подоконнике, задвижка не повреждена, лишь слегка поцарапана.