Ученик мясника - Страница 51

Он преодолел обледеневшую дорожку и подошел к двери. Постучал и прислушался. Никаких звуков.

«Его зовут Харкнесс, — говорил Эдци. — Он черный. И не слоняйся у дома слишком долго».

Звука шагов он так и не услышал, но дверь внезапно открылась. Старый негр в белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, молча уставился на него.

— Не могли бы вы подсказать мне, как добраться до музея искусств «Албрайт Нокс»?

— Тут холодно, — сказал старик и отступил назад.

Он последовал за хозяином и оказался в темноватом теплом коридоре. Пол был покрыт ковром, но под ним скрипели деревянные половицы. Справа по стене в ряд стояло несколько пар резиновой обуви, на вешалке висели толстые, влажные на вид пальто, похожие на человеческие фигуры. В доме было настолько тихо, что он был почти уверен: здесь есть еще люди, которые прячутся, выжидая.

— Кто тебе сказал обо мне? — спросил старик.

— Эдди Мастревски посоветовал мне зайти сюда, если будут какие-то неприятности.

Харкнесс посмотрел на него и спокойно спросил:

— Как дела у Эдди?

— Он умер.

Старик только кивнул в ответ и прошел в большую полутемную гостиную, где устроился в гигантских размеров кресле. В его объятиях негр уменьшился в размерах. Помолчав, старик осторожно произнес:

— Я знаю, кто ты.

Он ждал продолжения, и еще через минуту человек в кресле повторил уверенно:

— Я знаю тебя.

— Я могу заплатить, — произнес он, пожав плечами.

— Знаю, что можешь. Что ты хочешь? — продолжил негр.

И вдруг он понял, что же все это ему напоминает: и дом, и обстановка, и сам старик. Когда он был ребенком, его дедушка двигался и разговаривал так же медленно и спокойно. Именно таким образом в те времена мужчины обсуждали серьезные дела.

— У меня масса неприятностей.

Харкнесс прервал его, но не грубо, а словно избавляя от необходимости выкладывать ненужные подробности.

— Без неприятностей сюда никто не обращается. Что ты конкретно хочешь от меня?

— Мне нужно исчезнуть… Но сначала придется кое-куда съездить. Это займет время.

Старик продолжал молча разглядывать его.

— Это будет стоить двадцать тысяч долларов, — произнес он наконец. — Или еще больше, если не уложишься в месяц. Если я вообще сумею все устроить.

Старик задумался, а потом заговорил снова:

— Я возьму себе две тысячи. Остальное пойдет на то, чтобы сохранить тебе жизнь во время поездки.

— Почему так много?

— Я же сказал, что знаю тебя. Мне не важно, почему тебе надо исчезнуть, но я знаю, что это связано не с полицией. Если тебя найдут, твои помощники окажутся вовсе не в теплой уютной камере.

— Что я получу за такие деньги?

— Телохранителя. Этого будет достаточно, если они не совсем уж рьяно принялись за поиски.

Он нахмурился.

— Телохранитель? Мне это не подходит. Нас засекут.

— С таким не засекут. Это лучший телохранитель из всех, кого я знаю.

Теперь оставалось только прихватить с собой аудиторов из ФБР и заняться собственностью компании. Элизабет должна была просто передать ордер на обыск любому представителю компании и предоставить аудиторам выполнить самую трудоемкую часть работы. Они-то знают, что искать. Во всяком случае, так сказал Брэйер.

— Тебе не нужно вмешиваться. Не волнуйся. Эти парни прекрасно знают, что нужно делать. Утром возьмешь ордер на обыск у прокурора, а с аудиторами встретишься в офисе «Филдстоун гроус».

Элизабет проснулась и, направляясь в душ, размышляла, что ей сегодня надеть. Она придавала большое значение таким вещам.

Тут зазвонил телефон. Семь утра. Наверное, это Брэйер.

— Доброе утро. Элизабет! Ты уже проснулась?

— Да, почти. Что-нибудь новенькое?

— Нет, я просто решил проверить. Нам нельзя опаздывать. Пока, кажется, все идет хорошо. Они не подозревают, что их ждет. Со вчерашнего дня за офисом установлено наблюдение. Из него ничего не выносили и ничего не уничтожали.

— Ты уверен?

— Конечно. Мы проверили выброшенный мусор. По выходным там работают четверо — все они уходили с пустыми руками.

— Ты очень предусмотрителен.

— Да, — ответил Брэйер без юмора. — Позаботься о своей части, и все будет прекрасно. Даже если мы и не найдем ничего в документах компании, операция вынудит либо Филдстоуна, либо того, кто за ним стоит, предпринять какие-то шаги.

Элизабет приняла душ и почувствовала, что наконец вполне проснулась. Снова зазвонил телефон. Обернувшись полотенцем, она выбежала в спальню. Несомненно, у Брэйера появилась еще какая-то идея. Но в трубке раздался незнакомый мужской голос:

— Агент Уэринг? Говорит Джон Толлар, ФБР Лас-Вегаса.

Фраза прозвучала как адрес. Господи, до чего же они все лишены чувства юмора.

— Слушаю, — произнесла она.

— Нас информировали о некоторых изменениях в плане. Не могли бы вы как можно скорее встретиться со мной в вестибюле?

— Хорошо, сейчас буду.

Не похоже на то, что Брэйер просто проявляет нетерпение. Что-то произошло. Должно быть, они заволновались и начинают действовать. Элизабет оделась, наспех высушила волосы и слегка накрасилась. В вестибюле ей не составило большого труда определить двух агентов ФБР. Два здоровяка в деловых костюмах стояли около лифта. Их широкоскулые загорелые лица напоминали футболистов из питтсбургской команды «Стилерс», которых Элизабет видела в телевизионной рекламе одеколона. Брэйер, очевидно, выбрал именно таких потому, что их откормленные гладкие невозмутимые лица несли на себе такой отпечаток безжалостности и профессиональной честности, который должен повергнуть в трепет каждого, кому будет предъявлен ордер на обыск.